10 Хвилин ненависті Випуск 30

Written by on 10.11.2018

Юрий Гудыменко: Стало лучше, наверное.

Владимир Завгородний: Нет, все тот же раздражающий голос.

Справедливо. И это двухстороннее, да?

Юрочка, пока тебя не было Вера меня уволила. Так что дальше ты будешь вести передачу сам.

Что-то по ее радостному смеху это действительно произошло.

Да.

Перебьешься. Я один страдать не буду. Давай рассказывай.

Что тебе рассказывать?

На счет организации.

Про общественные организации?

Я прочитал этот список. Про экобучу.

Это только малая часть этого списка. Но там не все одинаково смешные.

Ну, не все в жизни одинаково смешно. Да

Мне очень нравится. Господи, как же его…ГО «Жіночий антикорупційний рух». Я вот даже хочу его загуглить и посмотреть. О, да. Есть такой! Аххаххаахх. Gar.org.ua. Окей, окей. Так. Мета та завдання. Значить, нажимаешь на ссылку, открывается пустая страница, сверху заголовок – мета та завдання. И под ним мелким шрифтом – мета та завдання.

Ну, это метамемчик уже.

Это абсолютно нормально, я так понимаю, для наших антикоррупционных организаций, когда у них пустые абсолютно сайты. Нажимаешь на «новини», читаешь новости, нажимаешь на «розслідування» читаешь те же новости, нажимаешь на «головну» – сюрприз. Я не могу найти, вот например, состав. Есть ли там мужики в «Жіночому антикорупційному русі»?

Владельцы. Ты знаешь, я когда смотрю такие списки, читаю подобные новости, меня всегда огорчает, что… Если возвращаться, условно, из семантики, то многие люди считают, что вещи такие какими их назвали, не обращая внимания на то, что подлинный смысл этих вещей совершенно иной. Ну, например. Вот есть организация, не важно, назовем ее условно «Жіночий антикорупційний рух». Так как это называется общественной организацией, но на самом деле не многие, потому что мало кто услышит про эту организацию. Но люди, которые вдруг про нее слышали, могут быть ошибочно уверенны, что это действительно общественная организация и она действительно антикоррупционная. Хотя на самом деле, это ни хера (скорее всего, если говорить не об общем, а о частном случае), то это, скорее всего, ни какая ни хрена не организация, это какое-то там фейковое юрлицо, которое нужно для поступления в общественные советы, или для продавливания каких-то вопросов. И она не существует, это не общественная организация. Там нет организации как таковой. Там нет, скорее всего, людей. Там нет, скорее всего, людей в количестве превышающих один, там нет никакой антикоррупционной деятельности, там вообще нет никакой деятельности, потому что это не организация. Она просто так называется. И эта же херня касается слов в Украине, которые остаются просто словесными конструкциями, не неся за собой никакого смысла. Мы все знаем, что профсоюзы в Украине в 99% случаях то, что называется «профсоюз» – оно не является профсоюзом. Это либо отдел по раздаче путевок (а отдел по раздаче путевок – не равно профсоюзу, правда же?), или же там какая-то организация, действительно, организация, созданная для рэкета и давления на предприятия в целях несовместимых с тем, что называется профсоюзной деятельность.

Подожди, подожди, подожди. Я смотрел американские сериалы. Именно этим, я так и понял, занимаются профсоюзы – рэкетом, давлением, бандитизмом, особенно если там профсоюз портовых докеров. Я смотрел специальные фильмы и сериалы – там очень жесткие ребята. Так что я не понимаю твоего недоумения, вроде бы все правильно.

Я не знаю, какие жесткие фильмы ты смотрел американские. Обычно, это про немецкие фильмы речь идет. Возможно, ты точно также введен в заблуждение работой, например, водопроводчика или учительницы. Но жаль тебе расстраивать, но это не совсем так. Далее о чем мы можем говорить. Помимо общественных организаций, которые в массе своей не являются ни общественными, ни организациями, потому что общество там присутствует ровно никак, помимо профсоюзов, мы можем видеть целый набор абсолютно разнообразной фигни, которая не является тем словом, которым она себя называет. Ну, например, условно говоря «политическая партия». То есть, ни одно из классических определений политической партии не включает в себя то, что представляет собой практически любая партия в стране. То есть, ни одно классическое определение политической партии не говорит, что «мы будем срать на все уставы, мы будем слушать человека, который дает нам деньги, даже если остается за кадром, мы не связаны совершенно никакой идеологией, даже намека на нее нет, мы просто группа лиц, которая так или иначе продает места в каких-то местных, районных советах, парламенте и борется за какие-то квоты в наименее прибыльные министерства». Ну, нет такого классического определения политической партии. Политических партий в Украине за всю историю, может быть, было штук десять из 300-та тех, которые зарегистрированы в таком статусе. Что у нас еще? Политики? Ну, давайте поговорим о слове «политики». Политики в нашей стране есть, их правда критически немного, но они есть. Потому что «политик», и люди об этом забывают, это не то, что человек прошел в парламент и стал политиком, ни хрена он политиком не стал. Он стал депутатом или министром. А классическое определение «политика» подразумевает, что человек постоянно занимается в основном только политической деятельностью, не является бизнесменом, а зарабатывает себе на жизнь тем, что, например, какая-нибудь условная партия, или какой-нибудь набор людей, даже лоббистских структур, платит ему только за то, что он занимается политическими вопросами, не своим бизнесом, ни бизнесом жены, брата, а занимается политикой. И хотя бы что-то в этом понимает. Из нынешнего созыва парламента, например, хорошо, если там политиков человек тридцать, возможно, сорок, но не более того. И так очень во многом. Если докапываться до сути, то слово «журналист» в Украине – это человек, у которого есть корочка журналиста. Все. Точка. А корочки журналиста есть у третьей части страны, наверное. Потому что так уж случилось, у нас законодательство ни хрена не совершенное, и, например, интернет-сайты в массе своей не регистрируются, не существуют, зато сих корочками бродит половина населения Киева. И они де-юре, в принципе, являются журналистами, корочка же есть. А по факту слышать что-то там про журналистскую этику, про нормы написания материалов – этого всего нет. Нет, Не существует. Слово «журналист» в Украине в 90% случаев такой же симулякр, как и слово «политик», например, или, к сожалению, слово «патриот» – тоже не несет в себе никакого смысла. Если Мураев называет себя патриотом Украины, то, наверное, у него какая-то другая Украина, а не та, которая у меня. Опять же у нас слишком много терминов потеряли смысл.  Какие-то еще со времен совка, как те же самые профсоюзы. Какие-то потеряли значения еще в последние лет десять, например. Но люди по инерции говорят: «Ну, это ж журналист». Ну. Вот мы видели драку это «журналиста» Филимоненко с Шабуниным. Афигеть! Тут общество наткнулось на разницу между формальными признаками какой-то терминологии, то есть между тем, что человек формально журналист и между тем, что человек не журналист по факту?

Прости, кто из низ них формально журналист?

Этот же Филимоненко, на которого Шабунин типа напал.

А кто на самом деле журналист?

В Украине? Хер его.

Нет, из них двоих.

Их них двоих никто. Но так как Шабунин раньше кричал постоянно о нападениях на журналистов, при этом журналистов он определял по очень простой категории – кого я хочу назвать журналистом, тот и журналист. А тут он принялся кричать, что Филимоненко – не журналист. Хотя по формальным признакам он точно такой же журналист, как и те, кого защищал Шабунин. У него есть точно такая же корочка, точно такое же отношение к СМИ, и он точно также снимает видеоролики или пишет буквы на клавиатуре. Все. По формальным признакам – все журналисты. Но Шабунин решил, что у него есть эксклюзивное право определять, журналист человек или нет. Ну, вот так. Ну, потому что у нас в основном наполняемость смысловая этих терминов, так или иначе связанная с политикой, с общественной деятельностью, с экономикой, она зависит от того, видишь ли этого человека в этом статусе, или не видишь. Потому что именно ты определяешь в своей голове, журналист человек или не журналист, блогер или не блогер, политик или не политик.

Нет, Юрий. Ни фига не так.

А ну.

Ни фига не так. И вот в чем проблема. Если бы каждый человек для себя в голове определял, что вот это блогер, а это «еще иди поработай, потренируйся», или это журналист, а это не журналист, это пропагандист, например, или вообще неизвестно кто. То это было бы в принципе даже нормально, потому что думать своей головой, это вообще хорошая, полезная привычка. А проблема-то как раз совсем не в этом. Проблема в том, что по факту большинство, абсолютное большинство….Зачем они там кричат?

Мы отмечаем завершение Первого крестового похода.

Так вот по факту проблема заключается в том, что люди от этого права решать в своей голове отказались, они делегировали его другим каким-то людям, ну или те его присвоили. Я пока не разобрался. Там, по-моему, двухсторонний такой процесс. И все, в принципе, довольны. Проблема не в том, что Шабунин взял и решил, что вот ты журналист, а ты не журналист. Проблема в том, что существует большое количество людей, которые делегировали Шабунину свое право решать, что вот это журналист, а вот это нет. И они его слушают, и соответственно, выстраивают свою картину мира. То есть вместо вот той картины анархии, которую ты рисовал, что каждый сам за себя, на самом деле – нет. На самом деле – клановость, феодализм, или религиозное течение… Религиозное течение – вот это вот идеально. Религиозное течение свидетелей Шабунина. И вот они, значит, за ним идут, а он говорит: «Вот это журналист, вот это антикоррупционер, а вот это ДемОрда – она плохая, а это Завгородний. Я его забанил, поэтому его больше не существует». Вот в чем проблема.

Ну, частично так, частично… Ну, понимаешь, я в своей голове нарисовал какую-то идеальную картину мира. Например, что касается той же самой журналистики, в которой все СМИ подлежат какой-нибудь государственной регистрации, а не так как у нас – сейчас 200 сайтов антикор, в котором поставить материал стоить 150 долларов, и тебя даже не проверят на то, какую ты туда грязь поставил. Ну, то есть там никто спрашивать не будет, потому что 150 долларов – это всегда 150 долларов. А в моем мире есть действительно какое-то лицензирование этих СМИ, есть какие-то налоги, которые эти СМИ платят. И так как налоги платить хочет не до хера людей (ну вот так вот почему-то сложилось, даже не пойму почему), то количество СМИ, которые бы прошли легальную регистрацию, было бы действительно меньше, чем есть сейчас по факту, а все остальные можно было бы закрыть, или не признавать их журналистские удостоверения. И появилась какое-нибудь условно государственное сито, которое бы просевало зерна, отделало бы их от плевел, параллельно отделяло бы зерна от агнцев, от козлищ.

В этот момент мне хочется напомнить всем нашим радиослушателям, что нам вещает Юрий Гудыменко, один из лидеров партии «Демократична Сокира», которая выступает за либеральные принципы и за минимизацию участия государства во всех сферах жизни.

Праволиберальные принципы. Не надо упускать слово «право» в определении политической партии. Я говорю сейчас о своей лично точке зрения, потому что я слишком часто с эти сталкивался, чтобы игнорировать эту проблему. Она есть. Но, с другой стороны, отличить вообще фейковую организацию от нефейковой с юридической точки зрения совершенно никак нельзя. Ну, просто нельзя. Ну, то есть государство говорит абсолютно правильные вещи, что в общественной организации должна быть регистрация и должны быть офис, подпись и круглая печать. Например. Все остальные штуки не являются проверяемыми. Ну, крайне сложно проверить, ходят люди на митинг, например…Кого? Ну, кто у нас за митинг не платит? Ну, все. Почти все.

Что? И ваша партия тоже?

Мы золотые монетки раздаем. Правда, они не золотые, и даже не совсем монетки.

Двойной обман: государства и пришедших на митинг. Так и запишем. Хорошо. Продолжай.

Крайне сложно по формальным признакам отделить. Ну, нужно провести целое расследование, возможно, с целым административным производством, чтобы понять, что на митинг этой организации, например, «Жінки за майбутнє Юлії Тимошенко», люди пришли за 180 гривен. А на митинг какой-нибудь «Демократичной Сокири» люди пришли бесплатно. И поэтому ГО «Жінки за майбутнє Юлії Тимошенко» не является общественной организацией  в чистом смысле этого слова, а ГО «Демократична Сокира», например, является. Это крайне сложный конструкт. Он не работоспособный, потому что должно быть какое-то целое дело. Поэтому – да, я тут с тобой соглашусь, – тут государство в здравом уме и трезвой памяти не может отделять одно от другого. Ну, физически не может. Ну, не получится. Вот не случится такого.

Я снова вернусь к этой мысли. Проблема в том, что да, действительно государство не в состоянии, по крайней мере, эффективно и вменяемо управлять этим процессом. Но высказывать такие идеи, которые ты высказал, очень опасно. Потому что государство в лице некоторых гражданских активистов, например, может поднять эту идеи на транспарант и пойти заниматься этим вопросом. Но поскольку мы уже установили, что эффективно и невменяемо заниматься этим вопросом не получится, то они будут заниматься неэффективно и невменяемо. Вот чего я боюсь.

Ну, справедливо в какой-то мере. Такие вещи, по большему счету, должны наполняться самостоятельно, да? Ну, то есть у нас было, например, когда-то слово «ветеран», до войны на Донбассе. Это слово было наполнено совершенно понятным смыслом. Без уточнения слово «ветеран» по применению к какому-то человеку означало, что он ветеран Второй мировой войны, и мозг добродушно подсказывал тебе образ какого-нибудь дедушки седого, с выпавшими волосами, с кучей блестящих штук на груди, с непременными гвоздиками в руке, 9 мая – тран-тран-татантан. Короче, вот это вся фигня. Ровно с начала войны. Ладно, не ровно, а где-то с 2015-2016 года в массе своей слово «ветеран» означает, что это ветеран АТО, и образ уже совершенно другой. То есть слово осталось тем же, а смысл был под влиянием времени и каких-то событий, очень логичных, изменен полностью. Сейчас это слово наполнено уже другим смыслом, а через 10 лет при слове «ветеран» – это будет только ветеран АТО, и никто не будет вспоминать о ветеранах Второй мировой войны, без уточнений. Само по себе слово будет означать 30 или 40-летнего мужика, который отвоевал на Донбассе, например, в 93-й бригаде против русских. И это прекрасно.

З: Ветеринар. Слово «ветеринар» тоже поменяло для меня значение. Теперь при слове «ветеринар» я думаю не о дяденьке, который смотрит на моих котов, а о Колумбете. Ахахахахахха! Ты знал!

 


Current track

Title

Artist

Background
LIVE STUDIO